«Назвался груздем — полезай в кузов»
А какие были кузова в старину? Представление о них можно и сейчас получить, если походить и поездить по старым русским деревням, порасспрашивать стариков и старушек, полазить по сельским чердакам и амбарам. Но заглянем в глубь веков. Памятники письменности хранят сведения о различных типах корзин, лукошек, коробов, кузовов, пестерей и т. п.
Утварь, плетенная из бересты, луба, дранки или сшитая из бересты, именовалась общим словом посуда. Известны два ее типа. Сплетенные так, что между полосами материала оставались ячейки,— это корзины. В них хранили домашнюю утварь, собирали грибы. Сшитые из бересты или и тлеющие один- два корпуса из цельного берестяного цилиндра — это погребная посуда для столовых запасов.
Из плетеных изделий наиболее известен короб. Этим общеславянским словом называли плетеный или выгнутый из луба, драни сундук или большую корзину округлой формы с крышкой. В них возили одежду, продукты, различные товары. Даже ящик или кузов для перевозки угля тоже так именовали. В Московской Руси изредка использовали металлические короба или коробки. Заметим, что коробочки для денег и бумаг оковывали полосами железа, их снабжали пробоями и заиками и чаще называли ларцом или шкатулей. Металлическими могли быть даже сосуды для напитка.
Плетеные сосуды в древности называли также словом кошь, чаще всего они использовались для хранения хлеба, поэтому и в современных говорах кошь и кошница—названия хлебных корзин, мельничных ковшей и т. п. Родственное им кошель - тоже название корзины или короба, но назначение кошелей на разных территориях было своим. В вологодских и тихвинских местах — это плетеный короб для платья. На территории между Тихвином и Великим Устюгом так называли большие корзины для сена. А кроме того существовали водяные кошели — из луба, бересты или лыка для черпания и переноски воды. Водоносные кошели были и в XVIII в, позднее их окончательно заменили ведра.
Плетеную утварь могли называть плетеница, плетеник. В старину, да и в современных говорах эти слова употреблялись не очень-то охотно, поэтому мало известны.
Лукошко относится тоже к таким же изделиям, о чем говорит и само название: древнерусское лукно восходит к глаголу ли нити 'гнуть, связывать' (кстати, лукно— одно из первых славянских названий плетеной посудины).
Это слово до наших дней сохранили северные говоры. А название лукошко впервые отмечается в Псковской судной грамоте по списку 1467 г. В лукошко, как показывают исторические факты, помещалось до пуда грузу: зерна, соли, съестных припасов, разных товаров. В быту знати были плетеные коробки из серебра и жести, сделанные по типу лубяных, которые тоже называли в старой Москве лукошками. С лукошками часто выходили на весеннюю пашню для сева. В Рязани их так и называли — севальниками. А лубяное лукошко, которое служило черпаком на южных соляных промыслах, звалось садовница (от садиться,, оседать).
Название крошни, если сопоставить с родственным словом кроены 'ткацкий станок для ручной работы', также связано с терминологией плетения. Крошни к тому же — другое наименование плетеиых корзин. Известно оно по текстам с 1499 г. Дошло и до наших дней, но лишь в говорах.
Лукошки, в которых: давали корм лошадям,— зобницы. В древнерусском языке зоб имело значение 'еда, корм'. Ими же мерили зерно и хмель. Хотя бы в древнем Пскове.
Хорошо известное нам кузов — тоже от зоб, зобать, поэтому вначале кузовом были корзины для корма. Название это впервые фиксируется по переписной книге Водской пятины, относящейся к 1500 г., то есть сравнительно поздно. Кузовом в древней Руси бортники «нарекли» плетеньяе ульи, устанавливаемые на деревьях, и ловушки для птиц. Затем это слово распространили на плетеные ручные приспособления для разных хозяйственных нужд. Кузов — плетенаяс корзина для переноски чего-либо, сбора ягод и грибов, то есть в привычном для нас значении, вначале умоминается только в севернорусских актах: новгородских и белозерских, затем распространяется по всей России. Уже в XVII в. существовали пословицы: «Не поклонясь грибу до земли, не поднять его в кузов»; «Назвался груздем — лезти в кузов». В Великом Устюге кузовами называли заплечные короба торговцев мелкими товарами. Приведем запись, сделанную в таможенной книге этого города в 1676 г.: «Устюжанин Василей Платонов Ковригиных пошел в Устюжский уезд на Юг с кузовом, с собою понесл всякого мелочного товару и продал в волости на 6 рублей».
Слово пестерь, наблюдаемое в письменности с 1598 г., вероятно, заимствовано из финно-угорских языков. Впервые оно замечено в белозерских актах, а также в источниках, связанных с Вологдой, Великим Устюгом, Холмогорами. Пестерь — кузов из луба или дранки для хранения и переноски разных предметов. В начале XVIII в. пестерь осознается как предмет крестьянского быта, а его название — как простонародное. Пестери известны на Севере и в Сибири. Это высокие плетеные корзины для переноски травы, сена и мелкого корма скоту. В них держат шерсть, пеньку. С ними ходят по грибы и по ягоды. Носят пестери чаще на спине. Во владимирских и рязанских краях их называют пещерями. Известно еще архангельское бехтерь — корзина для переноски мякины.
Наиболее неясное происхождение имеет слово корзина (может быть, от корзать — обрубать ветки, снимая кору). Первоначальное употребление слова только в северо-западной части русской территории позволяет с доверием отнестись к шведскому Korg 'корзина' и латышскому corbis 'корзина'. Первая фиксация слова относится к концу XVI в.: «Куплена корзина в кузницу уголь носить». Эта запись сделана в приходо-расходной книге Тихвинского монастыря за 1592 г. По территории употребления (в основном — Тихвин, Устюжна, Белозерск, единично —в Москве и Астрахани) слово корзина вначале сильно проигрывало семантически близким обозначениям лукошко, кузов и пестерь. И лишь с конца XVII в. оноболее активно входит в литературный язык.
Теперь рассмотрим плетеные и шитые емкости для хранения жидких и сыпучих веществ. Один из основных материалов для их изготовления — луб. Отсюда и название луб, лубянка, лубень, лубок. Эти короба из луба служили тарой и мерой для сыпучих и влажных продуктов. Mecтом их изготовления и использования в старой Руси была западная часть севернорусской территории. Лубы — короба в XV—XVII вв. были известны на Валдае и в Старой Руссе, Лубянки — на Валдае и по р. Свири, а позднее во многих северных и среднерусских областях, лубни — на территории между Тихвином и Великим Устюгом. А вот что держали в лубяной посуде, узнаем из расходной книги Иверского Валдайского монастыря за 1668 г.: «Куплено дватцатчетыре луба в чом яблока весть. Чего стоила эта посуда, прочтем в этом же источнике, только за 1664 г.: «На тое икру куплено две Лубянки дано шесть денег». В таможенной книге Великого Устюга за 1676 г. есть такая запись: «Патракеев с товарыщи продали мяса свиного лубней, лукошков, портков на 30 р.». В смоленской таможенной книге за 1675 г. прочтем: «Богдан Иванов Вольской явил на возу 8 лубок меда». По современным диалектным данным, лубок или лукошко употребляется в псковских и брянских деревнях, лубка — корзина известна в псковских, новгородских, тверских, великолукских, смоленских местах. А в говорах есть еще и такие наименования лубяных посудин: лубенник, лубёха, лубёшка, лубня, лубочек, лубочка, лубошка, лубяна, лубянушка.
По материалу получил название берестень — сосуд из бересты или сосуд, обвитый берестой: «Купил на Москве масла берестень дал 3 алтына» — сказано в приходно-расходной книге Иосифо-Волоколамского монастыря за 1574 г. Такая посуда была известна не только почти на всей русской территории, но и в Белоруссии. Сейчас берестяные сосуды в форме туеска или горшочки, обвитые берестою, в русских народных говорах тоже называют берестнями, берестяниками, берестянками.
По технологии изготовления получил название пошев (от пошить). Пошев представлял собою лубяной короб, сшитый мочалом. Иногда он имел половинчатую подъемную крышку. В пошевах возили икру и муку, соль и другие сыпучие вещества, часто использовались как сосуды. В наши дни пошев можно увидеть только в дальних архангельских и ярославских селах.
Широко были распространены на Севере бураки. Причем вид и назначение их в разных областях были неодинаковы. В северо-западной зоне (от Валдая до Холмогор) бураками называли большие плетенные из бересты и луба короба или кузова, в которых возили уголь, дрова и другие крупные предметы, а также носили сено, мякину. В северо-восточной зоне (от Вологды до» Великого Устюга и Костромы) бураки — это берестяные или лубяные сосуды с деревянным дном и крышкой для хранения сухих и жидких: продуктов.
Небольшие круглые берестяные сосуды для жидкостей или других веществ, имевшие крышку, называли также туесами. Туес — угро-финское заимствование. Иногда, как и слово бурак, его соотносят с тюркскими языками. Туес был гораздо меньше бурака, вмещал до четверти ведра. Находимые при археологических раскопках туески представляют собою цилиндрические сосуды, высотой около 20 сантиметров, с деревянным дном и крышкой, снабженной дугообразной ручкой. Их стенки состоят из двух берестяных цилиндров внутреннего и наружного. Причем внутренний — бесшовный. А вот о том, где они использовались, говорят письменные источники - приходо-расходные книги: «Молоко возить купили туюс»; «Куплено для страднюго времени работным людем квас держать туес берестяной новой». Первоначально слово употребляется в памятниках Северо-Восточной Руси и Сибири, к концу XVII столетия доходит до Москвы. В наши дни туеса можно найти в основном в сибирских и севернорусских селах.
Что представляли собой зинбель и рубуша? Зинбель — южнорусское слово, заимствованное из персидского языка. В зинбелях в старину возили икру и краску, а также фрукты.
Зинбель или зембель - так называют корзины из мягких прутьев. Pубуша — северное слово, оно обозначает коробку, свернутую из куска бересты и прошитую тонкими прутиками. Известно лишь в Олонце и Онеге.
Перечисленные в этой главе названия — древнее славянское языковое наследие. Нечастые заимствования среди них отражают контакты русских с соседним населением, в быту которого была домашняя утварь из бересты, луба и дранки, сходная с русской посудой и утварью.
